Концепция Общественной Безопасности

чиваться. Если вопрос следует сверху, ответ имеет такой
вид: «А что я мог сделать, если у меня подчиненные такие
идиоты? Я и на место выезжал, и совещания проводил, и
программы им утверждал, и ценные указания давал, а толку
никакого!» При этом всех своих подчиненных бюрократ
назначал либо сам, либо они были назначены с его согласия,
то есть в момент назначения они его вполне устраивали.
Делократ никогда на своих подчиненных ответственность не
переложит. Они ведь его подчиненные, в его власти.
А если вопрос следует снизу, бюрократ начинает все валить
на начальника: «А что я мог сделать? Он мне так приказал,
а я послушный, я выполняю приказы, приказы не обсуждаются
— приказы исполняются!» Когда бюрократ делает
подобные фокусы среди людей, не пытающихся, не желающих
задуматься над тем, что происходит, среди людей, мыслящих
как бюрократы, то фокусы эти проходят «на ура».
Давайте посмотрим, как у Хрущева «на ура» прошел
фокус с культом личности. В период правления Сталина, в
очень суровое и жестокое время, наряду с откровенными
предателями и врагами своего народа погибли или отсидели
в лагерях либо вообще невиновные, либо те, чья вина
даже в те суровые времена была несоразмерна с наказанием.
Как-то беседуя со старым судьей тех времен, я спросил,
приходилось ли ему судить людей по 58-й статье. Он сказал,
что имел дело только с чисто уголовным элементом, но признался,
встречал в архивах и такие «дела». Судью, привыкшего
к толстым томам бумаг по каждому уголовному делу,
поразило, что дела по 58-й статье в нашей области были на
удивление тонкими. К примеру, сверху был приколот донос,
где было сказано, что подсудимый там-то и там-то сказал,
что он е..л эту советскую власть. Дальше шел протокол допроса,
где подсудимый признавал, что он действительно так
сказал сгоряча. Затем следовал протокол заседания чрезвычайной
тройки в составе секретаря обкома, прокурора области
и начальника НКВД, из которого следовало, что подсудимый
виновен и приговорен к расстрелу. Там же отмечалось
время приведения приговора в исполнение. Конечно,
время было суровое, но ведь мы, русские, чего только сгоряча
не наговорим. Неужели надо было расстреливать?