Концепция Общественной Безопасности

Но вернемся к Бартабасу.

В своем новом качестве академика, очищенный от цыганщины и циркачества, Бартабас, назначенный минкультом Франции «главным мастером классической выездки» и, фактически, реинкарнацией Гериньера, предстал абсолютно голым.

Не как мужчина и француз, а как мастер «классической дрессуры».

Правила академической игры лишили его привычных атрибутов, всегда успешно маскировавших недостатки его манежной работы, отвлекавших от всего, от чего необходимо было отвлечь.

Бартабас потерял право орнаментироваться гусями, ламами, цветными грунтами, кривыми цыганятами и сценами совокупления брабансонов.

Кстати, именно сцены секса тяжеловозов, задастых и мохноногих, воспетые и растиражированные Бартабасом, так удивительно переплелись с образом самого маэстро, что даже на академических спектаклях Версаля публика сопит, ерзает и зримо ждет, когда же кончится вялая выездковая скукотища и на манеж, наконец, выйдут пылающие страстью брабансоны.

Это ожидание брабансонов и есть главная интрига нового версальского академизма.

Презентованный фильм дает прекрасную возможность это разглядеть.

Содержание его традиционно для такого рода произведений.

Сперва безмолвные девушки долго заплетают гривы голубоглазых белых лузитано, собранных для Академии по всему миру.

Брабансонов пока не видно.

Все происходит в стенах старых королевских конюшен, все чинно и скучно.

Серый камень, фонари, ковка решеток.

Девушки в манерных плащиках таскают туда?сюда седла и щетки, стреляют глазками в камеру и возвышенно полируют лузитанские попы.

Брабансонов, как я уже обмолвился, в этом эпизоде нет, но их отсутствие уже ощущается.

Начинается непосредственно представление. На манеже – девицы. (Брабансонов еще нет.)