аппендикса. Но, боюсь, мне это не удастся, ибо я имел несчастье родиться представителем вида Homo sapiens, а не, скажем,
Сanis familiar is или Felis catus, если, конечно, я не перееду в более передовую страну вроде Швейцарии, Нидерландов или в штат Орегон. Почему таких передовых стран немного? В основном из-за религии.
Мне могут возразить, что существует большая разница между расставанием с аппендиксом и расставанием с жизнью. Не думаю: по крайней мере если смерть неизбежна. Разницы также быть не должно, если вы искренне верите в загробную жизнь. Ведь в таком случае смерть для вас — лишь переход от одной жизни к другой. И если этот переход — болезненный, то проходить его без общего наркоза не более разумно, чем удалять без наркоза аппендикс. На первый взгляд кажется, что возражать против эвтаназии и самоубийства с врачебной помощью скорее следовало бы нам — тем, кто считает смерть окончательной, а не переходом к следующей жизни. И тем не менее мы их поддерживаем.
Кроме того, как расценить сообщение одной моей знакомой, всю жизнь заведовавшей домом для престарелых, где смерть — постоянная гостья? Согласно ее многолетним наблюдениям, больше всего боятся уходить из жизни верующие. Безусловно, такой вывод требует статистической проверки, но если она не ошиблась, то в чем тут дело? Как ни поверни, не похоже, что религии удается блестяще справиться с задачей утешения умирающих.
Католики, возможно, боятся чистилища. Благочестивый кардинал Хьюм попрощался с другом следующим образом: «Что ж, прощай. Полагаю, встретимся в чистилище». Я же полагаю, что сказано это было стариком не без отблеска иронии в умных, добрых глазах.
Доктрина чистилища позволяет бросить взгляд на абсурдный механизм работы религиозного ума. Чистилище — это что-то вроде небесного острова Эллис» ", приемная Аида, где собираются души умерших, недостаточно грешные для ада, но тем не менее
