Агностицизм

энергии, во-вторых, птицы постоянно тратят время и энергию на муравление. Если принцип «адаптивности» можно сформулировать в одной фразе, пожалуй, никто не еде- лал это лучше, чем — несмотря на некоторую пышность выражений — выдающийся гарвардский генетик Ричард Левонтин: «Думаю, ни одному эволюционисту не придет в голову оспаривать, что практически невозможно лучше приспособиться к окружающей среде, чем это делают ее обитатели».

Окажись муравление бесполезным для выживания и размножения, естественный отбор давно бы уже предпочел воздерживающихся от него особей. Для дарвиниста логично предположить то же самое и в отношении религии — именно поэтому я и завел об этом разговор.

С точки зрения эволюциониста, религиозные ритуалы так же «бросаются в глаза, как павлины на залитом солнцем лугу» (по выражению Дэна Деннета). Религиозное поведение — человеческий эквивалент муравления или строительства шалаша. На него затрачивается масса времени и энергии, а его проявления порой становятся не менее причудливыми, чем оперение райской птицы. Из-за религии жизнь верующего и окружающих может оказаться в опасности. Тысячи людей подвергались за веру мучениям, часто от рук фанатиков, чьи убеждения лишь весьма незначительно отличались от верований их жертв. Поглощаемые религией ресурсы порой достигают колоссальных размеров. Для строительства средневекового собора требовались сотни человекостоле-тий труда, однако результат не служил ни для жилья, ни для какой-либо другой утилитарной цели. Не являлся ли он своеобразным архитектурным павлиньим хвостом? Если да, то на кого нацелена подобная реклама? Большая часть талантливых людей эпохи Возрождения создавала религиозные музыкальные и художественные произведения. Верующие умирали и убивали за своих богов; бичевали себя в кровь, обрекали на пожизненное безбрачие и молчальничество — и все ради религии. Зачем? В чем ее польза?